Новости легиона

21 february 2018


Другой Август

Историк Яков Межерицкий об образовании Октавиана Августа, культуре эпохи Римской империи и семейной истории первого римского императора.

Часть II.

Атия - мать Октавиана еще дол­го сохра­ня­ла вли­я­ние на сына. Так, в 46 г. она не раз­ре­ши­ла Окта­вию отпра­вить­ся вме­сте с Цеза­рем в Афри­ку, где пред­с­то­я­ла вой­на с пом­пе­ян­ца­ми. [19] Извес­т­но, что из одной из экс­пе­ди­ций Окта­вий отпро­сил­ся у Цеза­ря для встре­чи с мате­рью. [20] Мне­ние Атии и в после­ду­ю­щем оста­ва­лось для него зна­чи­мым, если не опре­де­ля­ю­щим. В Риме он проводил вре­мя в основ­ном в доме роди­те­лей, посе­лив­шись рядом с ними (Nik. Dam. 128. 34). Лишь когда погиб Юлий Цезарь, Атия, сооб­щив сыну о слу­чив­шем­ся и при­зы­вая вер­нуть­ся к ней, реши­ла доба­вить: дескать, ему уже пора действо­вать «как муж­чине, сво­им умом решать и посту­пать соо­т­вет­с­т­вен­но сво­е­му поло­же­нию и обс­то­я­тель­с­т­вам» (ibid. 128. 38, сравн.: App. b. c. III. 10).

По-види­мо­му, Атия и сама уже тяго­ти­лась функ­ци­ей совет­чи­цы, посколь­ку Окта­вий по при­выч­ке все­гда к ней обра­щал­ся. Но на этом почти комич­ная исто­рия вза­и­мо­о­т­но­ше­ний мамы и сына не завер­ши­лась. Как извес­т­но, отчим Филипп, опа­са­ясь за жизнь пасын­ка, сове­то­вал не при­ни­мать имя и наслед­с­т­во Цеза­ря. Атия же, хотя так­же бес­по­ко­и­лась за сына, все же не ста­ла отго­ва­ри­вать его от рис­ко­ван­но­го реше­ния. Окта­вий дав­но научил­ся читать мыс­ли мате­ри. Хотя он при­бег так­же к помо­щи дру­гих совет­чи­ков, пред­с­тав­ля­ет­ся, что пози­ция Атии и на сей раз ока­за­лась реша­ю­щей. Во вся­ком слу­чае, Нико­лай Дамас­ский сооб­ща­ет, что она (види­мо, на семей­ном сове­те, кото­рый пред­ше­с­т­во­вал сове­ща­нию с дру­зья­ми) «согла­си­лась с тем, чтобы он при­нял имя Цеза­ря, и пер­вая его похва­ли­ла» (Nik. Dam. 130. 54). С это­го дня Окта­вию и в самом деле при­шлось при­ни­мать все боль­ше ответ­с­т­вен­ных реше­ний, даже не согла­ша­ясь с роди­те­ля­ми (ibid. 130. 126). Но Атия про­дол­жа­ла по при­выч­ке опе­кать сына. Ему при­хо­ди­лось скры­вать неко­то­рые рис­ко­ван­ные шаги, чтобы она не проти­ви­лась его дей­с­т­ви­ям (ibid. 130. 132—134).

Судя по все­му, Атия была жен­щи­ной неор­ди­нар­ной, при­вык­шей брать на себя ответ­с­т­вен­ность. Имен­но пле­мян­ни­це Юлий Цезарь заве­щал устрой­с­т­во сво­их похо­рон. Не ее вина, что воз­буж­ден­ная кон­су­лом Анто­ни­ем тол­па нару­ши­ла запланирован­ный риту­ал, про­ве­дя сожже­ние тела в цен­тре фору­ма (ibid. 130. 48). Дик­та­тор дове­рял не толь­ко организаци­он­ным спо­соб­но­с­тям и силь­но­му харак­те­ру Атии, но и вер­но­с­ти дол­гу, fides. Судя по все­му, мате­ри, как и все­му велит­рий­ско­му окру­же­нию и духу, буду­щий прин­цепс был обя­зан сво­и­ми базо­вы­ми «рес­пуб­ли­кан­ски­ми» поли­ти­че­ски­ми ори­ен­та­ци­я­ми. [21]

Важ­ное мес­то в про­цес­се обу­че­ния зани­ма­ло вос­пи­та­ние со ссыл­ка­ми на при­ме­ры (exempla) и нра­вы пред­ков (mos maiorum). Оно начи­на­лось с рас­ска­зов о рим­ских геро­ях, гото­вых пожерт­во­вать собой для бла­га отчиз­ны. Это вос­пи­та­ние и обра­зо­ва­ние было осно­ва­но на прин­ци­пах, сфор­му­ли­ро­ван­ных еще кон­су­лом 195 г. до н. э. М. Пор­ци­ем Като­ном и целым рядом его еди­но­мыш­лен­ни­ков. В их осно­ве лежа­ло убеж­де­ние, что рим­ляне как сво­и­ми инс­ти­ту­та­ми и зако­на­ми (instituta et leges), так и доб­ле­с­тя­ми и доб­ро­де­те­ля­ми (virtutes) пре­вос­хо­дят все дру­гие наро­ды. Спу­с­тя пол­то­ра века Цице­рон, при­зна­вая пре­вос­хо­д­с­т­во гре­ков в эру­ди­ции и в раз­лич­ных жан­рах лите­ра­ту­ры, утвер­ждал, что даже у них нель­зя най­ти при­су­щих рим­ля­нам по при­ро­де осно­ва­тель­но­с­ти (gravitas), посто­ян­с­т­ва (constantia), душев­но­го вели­чия (magnitudo animi), вер­но­с­ти (fides), как и цело­го ряда дру­гих важ­ных качеств (см.: Cic. Tusc. I. 2).

О пер­вых учи­те­лях Окта­вия извес­т­но немно­го. Сре­ди них был «педа­гог» Сфер. Этот гра­мо­т­ный раб с гре­че­ско­го Вос­то­ка, види­мо, и при­смат­ри­вал за каж­дым шагом маль­чи­ка.[22] Мать и бабуш­ка не толь­ко под­би­ра­ли зна­ю­щих и стро­гих нас­тав­ни­ков, но и сами зани­ма­лись с ребен­ком. Он рано научил­ся читать, писать и счи­тать. Обу­че­ние уже на ран­нем эта­пе было двуязыч­ным: на латин­ском и гре­че­ском. Сохра­ни­лись сооб­ще­ния о пер­вых успе­хах. Когда Окта­вию было 9 лет, он удач­но выс­ту­пил перед каким-то боль­шим собра­ни­ем.[23] В воз­расте 12 лет он про­из­нес речь на похо­ро­нах сво­ей бабуш­ки.[24] Это был воз­раст, когда обыч­но начи­нал­ся вто­рой этап обу­че­ния — сред­няя шко­ла. Наря­ду с грам­ма­ти­кой, вклю­чав­шей изу­че­ние лите­ра­ту­ры,[25] все боль­шее мес­то зани­ма­ло крас­но­ре­чие, заучи­ва­ние при­ме­ров из клас­си­ков и прак­ти­че­ские упраж­не­ния — декла­ма­ция. Извес­т­но имя учи­те­ля Окта­вия, Мар­ка Эпи­дия, кото­рый имел в Риме латин­скую ритор­скую шко­лу. Сре­ди его извес­т­ных уче­ни­ков был еще один буду­щий три­ум­вир — Анто­ний, а так­же Вер­ги­лий.[26]

Гре­че­ской рито­ри­ке Окта­вий учил­ся у Апол­ло­до­ра Пер­гам­ско­го. Сочи­не­ния зна­ме­ни­то­го рито­ра пере­во­ди­лись на латин­ский язык. О зна­че­нии уро­ков Апол­ло­до­ра для Окта­вия сви­де­тель­с­т­ву­ет сооб­ще­ние Стра­бо­на о сохра­нив­шей­ся надол­го друж­бе уче­ни­ка и учи­те­ля. Прав­да, прин­цепс само­кри­тич­но отно­сил­ся к сво­е­му гре­че­ско­му. Апол­ло­дор, в соо­т­вет­с­т­вии с представ­ляв­шим­ся им направ­ле­ни­ем в рито­ри­ке («атти­кизм»), дол­жен был спо­соб­с­т­во­вать выра­бо­т­ке и совер­шен­с­т­во­ва­нию дело­вой, без вычур­но­с­ти, мане­ры речи буду­ще­го прин­цеп­са.[27] Все, что нам извес­т­но об ора­тор­ской и лите­ра­тур­ной активно­с­ти Авгу­с­та, сви­де­тель­с­т­ву­ет о том, что годы уче­бы были не напрас­ны. Он на всю жизнь стал чело­ве­ком читающим, про­из­но­ся­щим речи и пишу­щим. Окта­виан-Август посто­ян­но рабо­тал над сло­гом как уст­ной, так и пись­мен­ной речи, дос­ти­гая про­с­то­ты и ясно­с­ти. [28]

Физи­че­ская и воен­ная под­го­тов­ка была обя­за­тель­ной для всех юно­шей, гото­вив­ших­ся к государ­с­т­вен­ной карье­ре. Сюда вхо­ди­ли пла­ва­ние и вер­хо­вая езда, вла­де­ние мечом и дру­гим ору­жи­ем. Как и вла­де­ние сло­вом, эти уме­ния посто­ян­но отта­чи­ва­лись в сос­тя­за­ни­ях со сверс­т­ни­ка­ми. В заня­ти­ях, пред­по­ла­гав­ших физи­че­скую силу и вынос­ли­вость, Окта­вий особых шан­сов быть в пер­вых рядах не имел, хотя упраж­нял­ся в этом вплоть до окон­ча­ния граж­дан­ских войн (Nik. Dam. 127. 5 f. comp.: Suet. Aug. 73).

По мере взрос­ле­ния все боль­шее вни­ма­ние сво­е­му вну­ча­то­му пле­мян­ни­ку уде­лял Юлий Цезарь. В ходе бесед он убеж­дал­ся в уме и сооб­ра­зи­тель­но­с­ти под­рос­т­ка. «Уви­дев его (Окта­вия) ост­ро­умие и смет­ли­вость, крат­кость речи, в кото­рой давались самые точ­ные отве­ты на постав­лен­ные вопро­сы, он (Цезарь) полю­бил и оце­нил его еще боль­ше» (Nik. Dam. 127. 24). Юлий Цезарь, у кото­ро­го не было сына, дав­но заду­мы­вал­ся об усы­нов­ле­нии Окта­вия. Он лишь не хотел спе­шить, чтобы не изба­ло­вать маль­чи­ка,[29] но испо­д­воль гото­вил его к государ­с­т­вен­ной дея­тель­но­с­ти, в час­т­но­с­ти, забо­тясь об осно­ва­тель­ном и все­с­то­рон­нем обра­зо­ва­нии.[30] Окта­вий про­дол­жал усерд­но изу­чать рито­ри­ку, а так­же при­нял­ся за фило­со­фию — пред­ме­ты, кото­рые сос­тав­ля­ли осно­ву выс­ше­го обра­зо­ва­ния. Эти гре­че­ские нау­ки, полу­чив­шие осо­бое раз­ви­тие в эллини­с­ти­че­ский пери­од, рим­ляне счи­та­ли наи­бо­лее полез­ны­ми.[31] Глав­ное вни­ма­ние уде­ля­лось «прак­ти­че­ской фило­со­фии», то есть пове­де­нию чело­ве­ка, эти­ке, а так­же поли­то­ло­гии. На пер­вом месте сто­я­ли сто­и­че­ские авто­ры. Их док­три­на, учив­шая ответ­с­т­вен­но­му отно­ше­нию к выпол­не­нию дол­га, более все­го соо­т­вет­с­т­во­ва­ла рим­ской сис­те­ме цен­но­с­тей. Инте­ре­су Октавия к этой про­бле­ма­ти­ке не мог­ло не спо­соб­с­т­во­вать обще­ние с Цеза­рем и его окру­же­ни­ем.

Примечания:

19) Nik. Dam. 127. 14. При­чи­ной мог­ла быть болезнь. О пло­хом сос­то­я­нии здо­ро­вья вооб­ще см.: Suet. Aug. 80—82; Nik. Dam. 127. 14 f.; 19—21. Тем не менее, Окта­вий учас­т­во­вал в афри­кан­ском три­ум­фе Цеза­ря (Nik. Dam. 127. 14, сравн. 17). По ста­ро­рим­ским поня­ти­ям слу­шать­ся мать не было зазор­ным. Тацит при­во­дил как поло­жи­тель­ный при­мер Агри­ко­лу, кото­рый после­до­вал сове­ту мате­ри отка­зать­ся от изу­че­ния фило­со­фии (Tac. Agr. 4. 2—4).

20) Отку­да отпра­ши­вал­ся Окта­вий, не ука­за­но, воз­мож­но, из Испа­нии. По при­бы­тии, выяс­нив, что Атия не при­зна­ла род­с­т­вен­ни­ком неко­е­го само­з­ван­но­го сына Гая Мария, Окта­вий тоже отка­зал­ся это сде­лать, сослав­шись при этом на Цеза­ря как гла­ву фами­лии (Nik. Dam. 128. 31—33).

21) Сравн.: Becher I. Atia, die Mutter des Augustus: Legende und Politik // Schmidt E. G. (Hrsg). Griechenland und Rom. — Erlangen; Jena, 1996. — S. 95—116. В дан­ном тек­сте тер­мин «рес­пуб­ли­ка» и про­из­вод­ные исполь­зу­ют­ся не как обо­зна­че­ние одной из форм госу­дар­с­т­ва, а в сво­ем пер­во­на­чаль­ном рим­ском зна­че­нии. По Цице­ро­ну: «Est… res publica res populi» — «рес­пуб­ли­ка есть дос­то­я­ние (сфе­ра инте­ре­сов) наро­да» (Cic. rep. I. 25/39, comp.: 26/41; 32/48 etc.). Смысл этой фор­му­лы в том, что в осно­ве граж­дан­ской общи­ны лежит обще­с­т­вен­ный инте­рес, закреп­лен­ный обы­ча­ем и пра­вом. Это пони­ма­ние лежа­ло в осно­ве идео­ло­гии res publica restituta. См.: Меже­риц­кий Я. Ю. «Вос­ста­нов­лен­ная рес­пуб­ли­ка»…, особ. с. 218 слл.

22) Dio XLVIII. 33. 1; comp.: Nik. Dam. 127. 5. Несмо­т­ря на стро­гость, вос­пи­тан­ник сохра­нил при­зна­тель­ность к сво­е­му быв­ше­му «дядь­ке». Став взрос­лым, он даро­вал Сфе­ру сво­бо­ду. Когда тот умер в 40 г., Окта­виан, несмо­т­ря на опас­ную для него само­го ситу­а­цию, поза­бо­тил­ся о похо­ро­нах (Dio XLVIII. 33. 1).

23) Подроб­но­с­ти неиз­вес­т­ны, крат­кое сооб­ще­ние см.: Nik. Dam. in FGrH 127. 4. Если Нико­лай имел в виду выс­туп­ле­ние на похо­ро­нах Юлии, то в ука­за­нии воз­рас­та ошиб­ка, воз­мож­но, умыш­лен­ная. См.: Malitz J. Op. cit. — S. 104, комм. 23. См. так­же след. снос­ку.

24) Suet. Aug. 8. 1; Quintil. inst. XII. 6. 1. Квин­ти­ли­ан счи­тал этот воз­раст необыч­но ран­ним для пуб­лич­но­го выс­туп­ле­ния несо­вер­шен­но­лет­не­го (praetextatus). Но Окта­вий мог сле­до­вать пре­це­ден­ту Цеза­ря (Suet. Iul. 6, cf. Plut. Caes. 5. 1—2). В после­ду­ю­щем это был при­мер для юных чле­нов импе­ра­тор­ской фами­лии. Август спо­соб­с­т­во­вал тому, что его внук Гай появил­ся на пуб­ли­ке уже в 6 лет (Suet. Aug. 56. 1, Dio LIV. 27. 1; LV. 9. 1; о Тибе­рии и Кали­гу­ле: Tib. 6. 4; Calig. 10. 1).

25) Об обу­че­нии грам­ма­ти­ке: Bonner S. F. Education in ancient Rome. From the Elder Cato to the Yunger Pliny. Berkeley, 1977. — P. 47—64, 189—249; Christes J. Sklaven und Freigelassene als Grammatiker und Philologen in Rom. Wiesbaden, 1979; Rawson E. Intellectual life in the Later Roman republic. Baitimor, 1985. — P. 117—131, 267—281.

26) Наз­ван­ные лица учи­лись у Эпи­дия в раз­ное вре­мя. Он был популяр­ным учи­те­лем рито­ри­ки, но про­слыл кле­вет­ни­ком (calumniator — Suet de vir. ill. 28, — где в чис­ле его уче­ни­ков наз­ва­ны Анто­ний и Август). Об обу­че­нии Вер­ги­лия у Эпи­дия упо­ми­на­ет­ся в антич­ном жиз­не­опи­са­нии поэта. См.: Schanz-Hosius. I. — S. 582 f.; Brzoska J. Epidius 2 // RE VI. Sp. 59; Strzelecki W. Epidius // KP II. — S. 306.

27) Об Апол­ло­до­ре см. Suet. Aug. 89. 1, cf.: Strab. XIII. 4. 3; Quint. III. 1. 17 sq. По его име­ни назы­ва­лась одна из двух сопер­ни­чав­ших ритор­ских школ эпо­хи — атти­че­ская, наря­ду с ази­ан­ской шко­лой Тео­до­ра из Гада­ры (учи­те­ля Тибе­рия). Квин­ти­ли­ан сооб­ща­ет о пере­ве­ден­ном на латынь учеб­ни­ке рито­ри­ки Апол­ло­до­ра. В при­вер­жен­но­с­ти стро­гой атти­че­ской речи Август сле­до­вал Юлию Цеза­рю. Это­го сти­ля при­дер­жи­ва­лись ора­то­ры Кальв, Сал­лю­с­тий, Ази­ний Пол­ли­он. Сравн.: Parker E. R. The education… — P. 32.

28) Окта­виан совер­шен­с­т­во­вал ора­тор­ские каче­с­т­ва даже во вре­мя Мутин­ской вой­ны. То же сооб­ща­ет­ся об Анто­нии (Suet. Aug. 84. 1; vir. ill. 25). О рабо­те Авгу­с­та над сло­гом и кри­ти­ке им рито­ри­че­ских изли­шеств (ази­а­низ­ма?) у Меце­на­та, Анто­ния, Тибе­рия и Агрип­пи­ны Стар­шей и дру­гих — Suet. Aug. 86, в час­т­но­с­ти, отры­вок из пись­ма Авгу­с­та Меце­на­ту у Мак­ро­бия: Macr. sat. II. 4. 12. Окта­вию-Авгу­с­ту с ран­них лет меша­ли про­бле­мы с голо­сом. Ино­гда ему при­хо­ди­лось пору­чать зачи­ты­ва­ние под­го­тов­лен­ных тек­с­тов дру­гим лицам: Suet. Aug. 84. 2, сравн.: Nik. Dam. 128. 36; Dio LIV. 25. 5.

29) Nik. Dam. 128. 30. В дру­гом месте, рас­ска­зы­вая об уча­с­тии Окта­вия в афри­кан­ском три­ум­фе Цеза­ря, Нико­лай Дамас­ский сооб­ща­ет, что Юлий Цезарь усы­но­вил маль­чи­ка еще при жиз­ни, види­мо, имея в виду фак­ти­че­ское при­зна­ние род­с­т­ва (127. 17). Этот вопрос поро­дил целую лите­ра­ту­ру, но в дан­ном кон­тек­сте не име­ет прин­ци­пи­аль­но­го зна­че­ния. О посмерт­ном усы­нов­ле­нии (офи­ци­аль­но оформ­лен­ном при­бли­зи­тель­но в июне 44 г.) см.: Bleicken J. Augustus. — S. 37 ff., 692 f. (с ука­за­ни­я­ми на источ­ни­ки и лите­ра­ту­ру).

30) Про­грам­ма все­с­то­рон­ней под­го­тов­ки пред­с­та­ви­те­ля выс­ше­го сосло­вия к про­хож­де­нию cursus honorum тща­тель­но рас­смо­т­ре­на в опуб­ли­ко­ван­ной недав­но дис­сер­та­ции: Scholz P. Den Eltern folgen: Sozialisation und Erziehung der republikanischen Senatsaristokratie. Berlin, 2011. Рас­смо­т­ре­ние обу­че­ния пред­с­та­ви­те­лей гос­по­д­с­т­ву­ю­ще­го клас­са в зна­чи­тель­ной мере отве­ча­ет на вопрос о при­чине неза­ме­ни­мо­с­ти таких кад­ров в пери­од Ран­ней Импе­рии. Сравн. так­же очерк Р. Сай­ма «Обра­зо­ва­ние ари­с­то­кра­та», в кото­ром гово­рит­ся о поста­нов­ке обра­зо­ва­ния в пери­од прав­ле­ния Авгу­с­та, но не о нем самом (Syme R. The Augustan aristocracy. Oxf., 1986. — P. 346—366).

31) Об усер­дии Окта­вия в studia liberalia сооб­ща­ет Све­то­ний (Aug. 84. 1; comp.: Vell. II. 59. 3; Dio XLV. 2. 7). Об иде­а­ле обра­зо­ван­но­с­ти в то вре­мя: Sen. cons. ad Marc. 24. См. извес­т­ные рабо­ты: Marrou H. I. Geschichte der Erziehung im klassischen Altertum. M?nchen, 1977 (fr. orig.: Histoire de l’?ducation dans l’antiquit?. Paris, 1976); Bonner S. F. Education…; Bringmann K. Die Bedeutung der Philosophie in Rom zur Zeit der sp?ten Republik // Piepenbrink K. (Hrsg.) Philosophie und Lebenswelt in der Antike. Darmstadt, 2003. — S. 149—161 etc.

автор: Яков Межерицкий - профессор, доктор исторических наук
источник: postnauka.ru

заметки: Толкачёв Алексей (Санкт-Петербург) 8110
Поделиться с друзьями в: